Владимир Полянов, "Солнце угасло". Роман. Глава двадцать третья

Этим утром Младенов уезжал. До отъезда его посетила Здравева.
Увидев её, он не удивился. Она приходила к нему и прежде. Кроме того, в их отношениях она исполняла роль влюблённой. Своей настойчивостью она вызвала взаимность, которой он не мог избежать из любезности и известного легкомыслия.
Она осыпала его упрёками. Как давно она не видела его! С вечера, когда он познакомился со Струмска. Или, это немного позже, после чаепития у Здравева, куда он пришёл с надеждой увидеть Надю.
Обычно он не мог устоять перед ласкающим голоском Здравевой, перед её парфюмом, витавшим волшебным духом и возбуждавшим ему ноздри, когда та касалась его. В их связи он был здравомыслящим мужчиной, готовым любить, по его трогают и ждут от него взаимности. Но то, что после встречи с Надей Струмска застявляло его воздерживаться от посещения любовницы, этим утром неожиданно проявилось, как оформившееся и сильное чувство. Ему казалось, что не прогнав Здравеву, обманывавшую своего мужа, а любовника использовавшую, как игрушку, он бы оскорбил покойницу. В общем, желание это происходило не из любви к умершей, а от очевидной ему разницы между двумя женщинами. При встрече со Струмска его больше всего впечатлил контраст между честной женщиной и лгуньей. Вначале это впечатление увлекло его и он подумал, что может быть влюблён, но встреча с её мужем дополнила и прояснила его ощущение. Он испытывал лишь преклонение к трогательной чистоте их семьи. Не попади перед этим в дом Здравевых, где цвела ложь и измена, он был не ошибся в собственных чувствах!
И вот он посматривал на госпожу Здравеву, и ни голос её, ни парфюм не могли увлечь его. Красота этой женщины не скрывала её порока и лжи.
Она заметила необычность его взгляда на себе и смутилась. Она было свыклась с его ласками и восторгом. Привыкла и к его послушности. Для неё писатель был чем-то несамостоятельным, непременно бедным, что она могла подкармливать и использовать. Она притворялась влюблённой, но испытывала лишь похоть. В её поведении было нечто от тех гордых римлянок, которые раздевались перед рабами без смущения, поскольку не считали их мужчинами. Она не любила Младенова, поскольку он мог быть только её игрушкой.
Вот почему, когда его взгляд заставил её смутиться и испугаться потерять любовника, она не смогла придумать ничего другого, как предложить ему цену. Она поспешила сообщить ему, что завтра, а может быть и сегодня от её мужа станут зависеть крупные сделки, и сделала паузу.
Младенов закрыл перед нею чемоданы и кликнул служанке нанять фаэтон. Затем, обратившись к своей госпоже, он холодно сообщил ей:
— Я уезжаю.
Она бросилась к нему, притворилась отчаявшейся и снова не смолга придумать ничего, только сказала ему, сколько заработал бы, останься с ней. Она сказала бы ему и что муж устроит его на службу, и сделала бы все, дабы пронять любовника.
Младенов нетерпеливо ожидал фаэтона. Когда служанка наконец сообщила ему, что тот прикатил, он указал ей на чемоданы, которые та вынесла. Тогда он приблизился ко своей гостье и безо всякой иронии сказал ей:
— В этой комнате я оставляю жить голодное и оскорблённое искусство. Не угодно ли вам не пятнать его более своим присутствием?
Он немного подождал. Она удивлённо и рассеоженно смотрела на него. Он вышел. Он слышал её зов за спиной, но не остановился.
Он сел в коляску и покатил без оглядки.
Поздним утром солнце тщилось проникнуть мглу и облака, выглядевшие серебряно-белыми. Пощипывал первый холодок. Люди спешили. По главной улице трамваи двигались, как безглавые чудовища.
Фаэтон катил к вокзалу. Среди шума улиц и телег, гремевших по мостовой, он слишал крики газетчиков, видел и жадность, с которой люди покупали свежий выпуск и насилу читали во мгле. Произошло нечто важное. Он остановил фаэтон и купил себе газету. Сразу увидел передовицу об убийстве Аси Струмски. На первой полосе прочёл и состав нового правительства, в котором нашёл имя Здравева.
Он нервно скомкал гадету и швырнул её на улицу. Когда фаэтон снова покатил, он сидел съёжившись, словно кто его прижимал. Лицо его морщилось, глаза жмурились. 
На вокзале он купил себе билет.
Через два часа был на границе.
Мгла убиралась, солнце осветляло день. В окно вагонного купе он взглянул на чужую землю и с облегчением вздохнул.

перевод с болгарского Айдына Тарика
Обсудить у себя 1
Комментарии (0)
Чтобы комментировать надо зарегистрироваться или если вы уже регистрировались войти в свой аккаунт.