Макс Даутендей, «У горы сели вороны» 

У горы сели вороны голодной стаей
в полдень ясный на проталины в снегу.
Их гам пугливый не умолкает,
словно несчастье грозит им в кругу.
Их клювы в чёрных крыльях зарыты,
они что во мрачных сидят укрытьях.
Они похожи на воспоминанья: невидимы, те
затем проснувшись, кричат в сухом корыте,
и землю заснеженную клянут:
«Снег, мясом стань!»

перевод с немецкого Айдына Тарика


Am Schneeberg sitzen Raben

Am Schneeberg sitzen Raben in Hungerscharen
Im klaren Mittag auf getauten Erdflecken.
Sie erschrecken mit lauten Schreien,
Als kam' ein Unglück unter sie gefahren.
Sie ducken sich in ihre schwarzen Flügeldecken,
Als Säßen sie in finstern Verstecken.
Sie sind wie Gedanken, die unsichtbar waren,
Die dann mit Gekreisch sich aufwecken
Und schreien die Schnee-Erde an:
Schnee, werde Fleisch!

Max Dauthendey

Макс Даутендей, «Вюрцбург»

В старом городе, где я родился,
мёртвая о чём-то шепчет сила.
Стариной хожу я сам не свой—
мертвецы старинные со мной.

Они не желают к себе улечься,
им надо о прошлом подло печься.
И, молвленное повторяя,
и, сделанное увлекая,

днём мёртвые в зыби далёкой упрямы,
а ночью таращатся с фонарями.
Зимою со снегом вновь их орды
в сочельник ночью ко мне приходят.

Я не могу мертвецов уничтожить
чей рой за годом годы множат.
Мне в руки яблоко кручины,
что червь грызёт, гонец кончины.

Но есть путь, мне оставленный мертвецами.
Он туда, где два глаза по мне мерцают,
двум губам мне быть уловом,
с любимым и бесценным словом.

перевод с немецкого Айдына Тарика


Würzburg

In der alten Stadt, wo ich geboren,
Flüstert Totes stets vor meinen Ohren.
Auf alten Wegen, bei jedem Schritt,
Da wandern auch alte Tote mit.

Sie wollen sich nicht zur Ruhe legen,
Sie müssen gemeinsam Gewesenes pflegen.
Und Altgesprochenes wiedersagend,
Und Abgetanes mit sich tragend,

So nahen sie Тags aus wankenden Fernen
Und starren des Nachts mit in die Laternen.
Sie gehen im Winterschnee wie vor Jahren
Auf Weihnachtsstragen in Heeren und Scharen.

Ich kann mich kaum aller Toten erwehren,
Der Toten, die sich da jährlich mehren.
Vom Leben und seinen Äpfeln, den roten,
Seh' ich den Wurm nur, den Todesboten.

Doch ein Weg ist von Toten mir freigegeben.
Der ist dort, wo sich zwei Augen heben,
Zwei Lippen locken mich zu sich fort
Und der Liebsten wortloses Wort.

Max Dauthendey


Макс Даутендей, «Мёртвый огонь»

Блед, мак молчит.
Ещё дальний трепет крыльев—
тишина затем...
Пусты, чаши цветов внемлют.
Зияют, открыты
голодные склепы.
Камни плачут.
Кроящие во тьме
белые косы.
Просящие ветры свищут: «Хлеба!»

перевод с немецкого Айдына Тарика


Тotes Feuer

Blaß schweigt der Mohn.
Noch ein fernes Schwingenrauschen,
Hohle Stille dann...
Und die leeren Kelche lauschen.
Klaffend geöffnet
Hungernde Grüfte.
Steine klagen.
Schneidend im Dunkel
Weiße Sensen.
Darbend pfeifen die Lüfte.

Max Dauthendey

Макс Даутендей, «Каждому дорогу свою пробить сквозь звёзды»

Каждому дорогу свою пробить сквозь звёзды,
что в глаза всем тычут тоски гводи.
Они тебе, к челу склонясь, рекут своё на ушко;
загрёзив, ты пропал меж них ни за полушку.
Они мерцают— украшения на шеях милых дам.
Они тебе для устрашения, хоть нет от них вреда.
Они, парящие над судьбами земного люда
столь высоко, что им видать грядущее оттуда,
ведущие свои пути не зная тверди,
горят, не возжигая тьмы, подобной смерти,
на плечи падают тебе, и валятся, как выстрел,
но небо не покинут все, о чём не мысли.
Они жили`, когда имён в помине не бывало.
и жить им дальше, как любви, которой века мало.

перевод с немецкого Айдына Тарика


Jeder muß sich seinen Weg durch die Sterne brechen

Jeder muß sich seine Wege durch die Sterne brechen.
Die können dir mit ihrem Sehnen die Augen ausstechen.
Sie lehnen sich an deine Stirn und sprechen in deine Ohren;
Du könntest wähnen, du hast dich zu ihnen in Nichts verloren.
Sie flimmern auch wie Geschmeide am Nacken der schönen Frauen.
Sie tuen dir nichts zu leide, aber sie erwecken Grauen.
Sie, die über den Schicksalen schweben der Erdenleute,
Die so hoch sind, daß sie hinaussehen über das Heute,
Sie, die ohne Boden ihre Wege hingehen,
Sie leuchten und lassen doch Dunkelheit stehen,
Stützen sich auf deine Schultern und fallen wie ein Geschoß
Und lassen den Himmel doch niemals los.
Sie lebten schon, als noch keine Menschennamen waren,
Und leben weiter, wie die Liebe von ewigen Jahren.

Max Dauthendey