Игра продолжается. Генадиев начинает третью пачку сигарет. Выигрыш его тает. Деньги переходят в карманы Гиены. Это закон божий. Тот мерзавец разыгрался, дьявольски его финтирует, творит роскошный блеф— и наш легендарный храбрец устрашён. 
Наступает черёд проявиться Этому справа. По нашему замыслу нам надо непрерывно сечь розгами морду Гиены, но тот покрыл свои потери и уже с выигрышем. А выигрывая, он окапывается в игре и становится неуязвимым. Ни в коем случает он не поставит шесть тысяч, и вообще это большая сумма. Но и это мы учли…
Вводим в игру новую колоду карт. Гиена внимательно просматривает их. Сколь зорок он, всё замечает. Но карты сдавать мне, а после меня-- моему напарнику. Первая раздача заканчивается без инцидентов, у меня сервированная тройка, но я не открываю. Пока карты собирает и тасует Этот справа, я выполняю следующий пункт его программы— несколько пакетов солёных фисташек. Я небрежно высыпаю их на газету, под которую кладу вторую новую колоду, и одновременно секу ту, что в руках моего напарника. Гиена сразу тянется к солёным (горькими они ему выйдут!) фисташкам, я Этот справа мне говорит:
— Размети этот сор!— приподымает газету и суёт её Гиене. Как он упустил из руки первые карты, никто не увидел. Теперь он держит в своей руке мою колоду. Но это лишь начало, лёгкий розыгрыш. Я подаюсь назад, такой серьёзный— я не я, корова не моя. Слева бай Пешко озабочено вздыхает и шмалит сигареты одну за другой.
Мой напарник олимпиец. Он небрежно раздаёт карты. Гиене уходит каре тузов, а у нас всё схвачено. Я смотрю, как он жадно лопает солёные фисташки, и мне хочется ухмыльнуться. Вот те по мордочке. Пусть роет себе окоп.
Смотрю на свои часы. Точно вовремя. Два ночи.
Перед моими глазами разыгрывается чудесное зрелище. Какой там Олби, Алби или Элби?! У Гиены в абсолютное каре в руках, пасует гадина, а у бая Петко тройки, он суетится. Я открываю, хоть и не играю, а мой напарник утраивает.
— Ещё втрое!— говорит Гиена. Мы аранжировали его, как народную песню.
Я рассматриваю его и пытаюсь запомнить картинку, но и в другой раз, когда я не знаю его карты, он в том же состоянии. Никто не может знать, что держит этот тип, настолько он выдержан.
— Двести семьдесят!— тихонько и как бы удивляясь, поднимает мой напартик. Вызывающе блестят его очки. Он очень вежлив.
— Вноси!— сипит Гиена, давясь фисташками и меча подозрительные взгляды на напарника.
Этот справа элегантно отсчитывает деньги и кладёт их на кон. Гиена тянет из своих карманов по банкноте. Бросает их в кучку. На кону точно пятьсот шестьдесят левов.
Теперь мой напарник заводит свою любимую игру:
— Карты?
—Готовы!— отвечает Гиена и продолжает лопать солёные фисташки.
«Ох, как ты подавишься!»— готов я выкрикнуть ему и плюнуть в каре.
Этот справа облокотился совсем рядом с противником, и долго его созерцает. А тот невозмутимо давится фисташками.
— Прежде выложить карты, я предлагаю тебе поделиться!— говорит мой напарник.
Мы решили, что когда в игре останутся двое, они могут по взаимному согласию разделить то, что на кону, и отказаться от схватки. Такое у нас правило.
—Смотри на свои карты!— бессердечно отвечает Гиена.
—Глянь, что я тебе предлагаю!— мой напарник чудесным движением мечет карты. У него тираж кент флеш. Семёрка, девятка, десятка, валет и дама. Это восхитительный, чудесный ход!
Недавно, перед игрой, он мне сказал: «Мы используем номер, которым в Африке ловят обезьян, знаешь анекдот? В орехе пробивают такую дыру, чтоб в неё вошла лапа обезьяны, а внутрь кладут обезьянье лакомство. Крепко привязывают орех к дереву. Обезьяна идёт, чует лакомство, и сразу суёт лапу в орех, и хватает приманку. Но стиснутая в кулак лапа не выходит из ореха, обезьяна мечется и не решается выпустить приманку, чтобы вынуть руку. Таков будет наш принцип!»
И вот Гиена зажал в кулаке приманку, пятьсот шестьдесят левов, и не хочет упустить её.
—Смотри на свои карты!— повторяет он, бесстыдно рассматривая флеш. У него каре тузов— с чего бы ему отказаться от таких денег? Его натура! Держит приманку обезьяна, тиснет её, но охотник уже близок, и он поймаёт её живьём. За горлышко, за горлышко!
— Я ещё раз тебе предлагаю!— Этот справа продолжает улыбаться. Коварнейшая в мире улыбка, флирт кошки с мышью. Господи боже, почему у меня нет такой удыбки?! Наверное, дьяволы, впервые посещая мертвеца, так улыбаются.
— Не тяни игру!— Гиена кончает с фисташками.
— Хорошо, —говорит мой напарник,— не жалей. — Он видимо встревожен и, демонстрируя величайший фокус, говорит.— Одна карта!
Смутясь, Гиена смотрит, как Этот справа разбивает его флеш, и глазом не моргнув— тянет карту не глядя. Зачем ему смотреть, когда мы вдвоём, знаем, какая она.
— Сто левов новых!— этот мерзавец во своём стиле.
Любой другой с каре тузов сорвал бы большой выигрыш, но этот тип играет строго расчётливо. Только ведь в этот раз расчёт его без корчмаря.
— Плюс что на кону! — категорично режет мой напарник, не глядя на взятую им карту. Это так восхитительно, живописно, здорово у него выходит, словно мы не играем подменённой колодой. Его лицо переживает притворное волнение как настоящее, кадык дрожит, глаза блестят, и только я знаю, что кроется за этим блеском. Одна восьмая шанса возможного кента флеш безумно ничтожна.
Гиена даже не дрожит. Он на несколько секунд в некотором испуге замирает, а после решительно отвечает:
— Нет!
Почуяла обезьянка и выпустила лакомство. Смотрю, как она достаёт пять двадцатилевовых банкнот, и бросает их на кон.
— Дурак!— кричит бай Петко, видя его карты. — Как ты можешь не платить?! Это каре тузов!
—Я знаю,— отвечает Гиена.
Мой напарник блаженно убирает деньги в кучку под своей левой рукой.
— Данё, — говорит он Гиене, — ты большой игрок! Недавно, будучи на экскурсии в Риме, я отошёл к собору Святых Петра и Павла, стал на колени и лишь одно-единственное повторял:«Святые Пётр и Павел, другого от вас не хочу, ничего не желаю, лишь прошу вас, научите меня играть, как Данё Гиена! Прошу вас, ничего другого не хочу!»
— Понятно, ты лукавил!— говорит ему Гиена.
Мой напарник торжествует, я вдвойне. Вот, я радуюсь так же, как ненавижу. Я радуюсь вдвое пуще своих шефов, если они улыбаются, я хохочу, когда они смеются, я просто цвету от удовольствия, если они рукоплещут, я вскакиваю и реву. И теперь я позволяю себе (и это по плану) немного пошутить над Гиеной.
— Это самые дорогие фисташки, которые ты съел в своей жизни!— говорю я ему. —Если застряли в горле, кричи!
Он, щурясь, невыразительно смотрит на меня.
—Ну-ка займись игрой наконец! — продолжаю я. — Триста семьдесят левчиков как корова слизала!
Он молчит. Собирает карты, просматривает их. Что он увидит?! Новая колода, нет времени метить их. Но мы знаем, что не менее десяти карт будут помечены.
Бай Петко всё восхищается. Как можно не платить, если каре тузов. Он и и не подозревает, что кент флеш был налицо. Но дьявольская интуиция Гиены и в этот раз помогла.
Мой напарник продолжает улыбаться. Теперь я думаю, что его улыбка какая-то жестяная, сияет глянцем и только.
Наступил покой. Отныне начнутся большие схватки.
— С какими игроками я сижу!— недоумевает бай Петко. —Я не для такой игры! Не платить за каре тузов?!
Гиена раздаёт карты. Мой напарник направил очки к нему, для страха, а глаза— ко мне. Взаимные поздравления. В общем, так я думаю.

перевод с болгарского Айдына Тарика