Слав получил открытку с Асиным приглашением в гости, и он долго вертел её своими толстыми пальцами. 
— Смотри-ка!— повторил он, и все напластования лица его задвигались для одной улыбки. Его волоса, все нечёсаные кудри, торжественно торчали.
В тот момент в редакции никого не было. Через окно па`рило осеннее солнце, а на столе лежали, ожидая съедения, ломти каравая с маслом.
Слав давно не видел своего зятя, но неожиданное приглашение не обрадовало его, уже охладевшего к родственнику. Он только дивился и был очень любопытен узнать, зачем понадобился недоступному Асе Струмски.
Он находил самые разные поводы и, не в силах выбрать ничего определённого, с мыслями, занятыми злободневным, принялся за еду. Он откусил бутерброд с одного конца, затем— с другого, поклал остаток на стол и облизал пальцы. И так, с пальцами в губах, он рассмеялся.
Он догадался, для чего понадобился Асе. Упустив все комбинации собственного возвышения, тот сдаётся ему на милость. А ведь знает, что господин редактор с некоторого времени стал очень хорош. То-то и оно! Теперь найди ему денег!
Но, по-журналистски боек на мысли, он почти сразу отказался от собственного предположения и нахмурился. Он вспомнил брезгливость с которой Ася вступал в разговор с ним. Он вспомнил презрение, с которым тот встречал все его предложения. Может быть, наконец этот герой плюнул себе в лицо и протянет руку по деньги?
Нет. Верно, его повод поважнее. Его предложение куда важнее, и в нём замешаны общие интересы, дескать, герой решился на жертву: «Я поговорю с вами, господин, но знайте, что это я делаю не ради себя».
Внизу цокотали пишущие машинки, по лестнице спешили люди. Здание испытывало торжественный час выхода номера.
Один сотрудник ввалился в комнату с первой полосой и расстелил её на столе. Редактор сразу, чтобы «окинуть прощальным вглядом», склонился над нею. Передовица была точно ко времени — «Урок последних событий». Третья колонка содержала сенсацию— «Повешение коммунистического вождя Илова и других осуждённых».
В тот миг зашёлся телефон. Слав взял трубку:
— Алло!
Лицо его просияло. Он растянулся на стуле, закинул ногу на ногу и подмигнул ждавшему сотруднику.
— Добрый день, господин Здравев. Прошу! Передовица! Точно ко времени!
Он сообщил заголовок и обрушил водопад слов. Господин со своей стороны имел другой проект. Слав защищался. Наконец он взмолился:
— Но вы позвонили очень поздно. Мы уже сверстали газету.
Тот был неумолим. Редактор в последний раз кратко ответил «да» и положил трубку.
—Убрать передовицу и оставить её на завтра. Я скоро дам другую.
Сотрудник удивлённо посмотрел на него. Редактор подал ему полосу и, не обращая внимания, взял бумагу и начал писать. Заглавие: «Необходимость смены кабинета». И затем:
«Наша страна пережила тяжёлое испытание. Горсть подкупленных бездельников поверила, что сможет увлечь наш сельский народ в чуждую нашим условиям классовую борьбу. Этот народ показал, насколько наивный были надежды смутьнов. Они получили неожиданный, сокрушительный удар в спину. Последний пожар был погашен народом, передпочёвшим свою избу и ниву многократно обещанной ему коммуне. Бесспорно, в краткой борьбе проявилась и организованное участие правительства. За это его все мы поддерживаем и одобряем. Но теперт, котгда всё миновало, нам снова надо остановиться на необходимости изменений в его составе. Эта необходимосто тем более безотгалательна после пережитых нами событий...»
Господин редактор увлёкся. Рука его была натаскана, слова— наготове в голове, ему требовалось лишь проворнее макать своё перо в чернила.
Через пятнадцать минут передовица была голова. В ней доказывалась необходимость перемены. Указывалась и среда, из которой требовались выходцы для смены руководства. В центре этой среды, что знал каждый, стоял тайный патрон газеты.
Слав позвонил, передал кукопись вошедшему слуге и ожесточённо запихнул в рот остаток трапезы. Он посмотрел на часы— одиннадцать.
Время прогулки по бульвару Царя-Освободителя, куда он выходил в те дни, когда был доволен собой. Он шёл и притворялся рассеянным, засматривался на красивых девушек и встречал видных господ из парламента. Он был знаком со всеми, и все были интимно знакомы с ним. Ведь он умел вести себя. На людях необходимо выглядеть безобидным и быть забавным. Он здоровался, ища шапку у себя на голове, когда та была у него в руке. Но все эти людишки в сущности так наивны. Он их всех оценил и знал, кто ему нужен. Он искал знакомых, как скупердяй —деньги, и для него все они— лесница, по которой он восходит. Сегодня он ничто, а завтра...
Он смотрел в окно на синее небо. Внизу тарахтели машины, в соседней комнате сновали репортёры. Его сигарета медленно догорала в пепельнице… Завтра он завластвует, заимеет деньги, получит…
Он посмотрел на стол и снова увидел открытку Струмски.
— Чёрт побери, чего хочет этот сумасшедщий?!
Лицо его неожиданно приобрело своё настоящее выражение— злое и брутальное. Его друг позволяет себе принимать его за тряпку, которая теперь ему понадобилась! Хорошо! Посмотрим!

перевод с болгарского Айдына Тарика